Когда Майкл С. Холл и Дэвид Боуи встретились в первый раз, рок-звезда, мгновение, пристально глядел на актера, а потом спросил: «Как же это произошло с тобой?»
Майкл не просил его уточнить, он знал, что Боуи имеет в виду «смерть». Невозможно осознать, как странно, что эта константа постоянно присутствует в жизни и творчестве 44-летнего парня. Взять хотя бы его потрясающие роли. Во-первых, великолепный сериал «Клиент всегда мертв», в котором Майкл сделал себя имя, играя замкнутого Дэвида Фишера, директора похоронного бюро. Затем, Холл сыграл культовую роль Декстера – забавного судмедэксперта, который подрабатывает серийным убийцей. А теперь, он звезда музыкального шоу связанного со смертью, бессмертием и загробной жизнью. В «Лазаре» - мюзикле Дэвида Боуи, билеты на который были проданы задолго до премьеры – Майкл играет Томаса Ньютона, человека, который не может умереть.
Поэтому, когда он проснулся в прошлый понедельник и узнал, что Боуи скончался, Майкл почувствовал, как сжимается знакомый «внутренний кулак».
Красивый и почти никем не узнанный, он сидит в кафе Уэст-Виллидж, сжимая правую руку в кулак, а затем - широко расставляя пальцы. Как он попытался объяснить: «Это что-то вроде старого защитного приема. Думаю, это помогает мне сосредоточиться и держаться, чтобы не стать жертвой травмы». А потом эти слова срываются с его губ в тихом порыве: «… чтобы не чувствовать себя жалким, сыном без отца».
Когда Майклу был 11 – уже не ребенок, но и не совсем подросток, он потерял отца, который умер от рака. Майкл слишком рано столкнулся со смертью, но жизнь Холла был окрашена ею с самого начала: его старшая сестра умерла от врожденного порока сердца еще до рождения Майкла.
«Все в порядке, - Майкл негромко смеется, - это неизбежно...» - и на его лице появляется выражение «пусть все идет, как идет».
К счастью, у Холла есть способность к дурачеству. Вы видите замечательное легкомыслие во всем, что он делает – в глазах приветливого убийцы Декстера или в танцевальных прыжках Томаса Ньютона на сцене нью-йоркской Театральной мастерской.
У Майкла уже была работа, прежде чем он встретился с Боуи, но когда он приехал на прослушивание: «Я чувствовал, что бабочки в животе превратились в летучих мышей. И Боуи сказал, – Холл меняет голос, добавляя самоиронии и величественности: «Теперь просто пой мои песни для меня». Другими словами, Дэвид отметил нелепость момента, и я это действительно оценил. Думаю, что он изо всех сил старался помочь людям чувствовать себя непринужденно рядом с ним. Он был так щедр, и ощутимо добр».
Стоя перед пианистом Майкл начал петь «Where Are We Now?» из альбома Боуи «The Next Day» и только когда допел последнюю строчку, услышал «оу» от фигуры, которую поймал периферийным зрением. Он обернулся и увидел Боуи, который, закрыв глаза, подпевал.
«И я подумал: «ОК – вот оно! Мне больше нечего бояться». И это, - Майкл широко улыбается, - был удивительный день! Я держался из последних сил, но когда Дэвид уехал и я остался один в квартире, то мои ноги подкосились и я сел на пол. Я никогда не встречал кого-то, к кому бы испытывал такое почтение. И главное в нашей встрече было не только то, что я знал его, потому что знаком с его музыкой, но то, что из-за резонанса его музыки и способа, которым она затрагивает любого, кто полюбил его творчество, у меня было чувство, что он знал меня».
На премьере мюзикла Боуи прислал Майклу: «Очень, очень особенный подарок и записку. Из уважения к его частной жизни я просто скажу, что это артефакт из прошлого, который он передал мне. И это будет талисманом для меня всю оставшуюся часть моей жизни».
Далее следует великолепная длинная пауза, поскольку Майкл, кажется, внутренне взвешивает, стоит ли сказать больше. На его лбу появляется задумчивая складка. Наконец, он сигнализирует, что мысль была отклонена, и мы продолжаем разговор.
Оказывается в тот понедельник, когда Боуи не стало, актеры, работавшие в мюзикле, намечали сделать запись саундтрека шоу «Лазарь». Сессия записи стала своего рода поминками.
«Я действительно чувствовал, что часть моей работы состоит в том, чтобы опустошить себя и позволить роли пройти через меня, - говорит Майкл. - Это часто бывает, когда играешь на театральной сцене, но в этом случае – я ощущал это особенно остро. Так как Дэвида не стало, вероятно, появился более мощный смысл его присутствия».
Как и многие другие, Холл провел последние несколько дней, прослушивая «Blackstar» на повторе. Этот элегический альбом, который Боуи выпустил за два дня до смерти, включает в себя такие строки: «Смотри сюда, я на небесах».
На столе между нами валяются iPhone и наушники, в которых Майкл слушал песню, когда пришел. Он указывает на них: «Это то, что он дал нам, так что я слушаю эту песню. Это тяжело, но одновременно успокаивает».
Майкл использует похожие слова, чтобы описать чувства, которые он испытывал, играя на сцене в прошлый вторник (сразу после смерти Боуи): «Большая часть из того, что я люблю в нем, характеризовала то, что я любил в исполнении роли тем вечером – это было одновременно тяжело и легко как воздух».
Майкл называет Боуи «дихотомичным» - открытым и непроницаемым, дружелюбным и отстраненным. Даже то, что он представлялся инопланетянином - сделало его универсально близким для многих людей: «Поскольку все мы, так или иначе, чувствуем аппетит к сказкам или научной фантастике».
Если кто-либо из команды «Лазаря» знал о болезни Боуи - они держали это при себе. Холл, безусловно, может оценить желание сохранить такие вещи в тайне. В возрасте 38 лет у него была диагностирована лимфома Ходжкина. Он не сказал никому из команды «Декстера», просто закончил работу, а затем спокойно начал химиотерапию на следующий день после съемки финала четвертого сезона шоу. Кстати, за 8 лет съемок в «Декстере» актер получил пять номинаций на премию Эмми. У Майкла есть характерно скромное объяснение его успеха: «Некоторым людям нравятся плохие парни, а некоторым – милые парни по соседству и Декстеру удалось совместить обоих. Поэтому, предполагаю, что у него есть своего рода широкий спектр привлекательности, хотя и довольно странный».
С сезоном премий, начавшимся в конце 2009, он предвидел град вопросов, поэтому в январе 2010 опубликовал заявление, подтверждающее, что он проходил лечение. На церемонию вручения премии «Золотой глобус» он надел вязаную шапку и смокинг, а когда выиграл в номинации Лучший актер - произнес благодарственную речь, в которой не упомянул о болезни.
«Фразы, окружающий рак – не те фразы, рядом с которыми я чувствую себя комфортно, - говорит Майкл. (Сейчас он полностью излечился) Эти идеи о «храброй смерти» или «успешной борьбе» или «победе в сражении против»... Я не хотел делать что-либо, чтобы поощрять эти высказывания по отношению к себе. Люди говорят: «Ты победил рак». Но вообще-то - нет, это коктейль из лекарств химиотерапии победил рак».
Как бы там ни было, Майкл принял свой диагноз с экстраординарным спокойствием.
«Был чувство потрясения, - говорит он, - но в контексте «ну конечно»! Конечно, это же часть истории моей семьи».
Он имеет в виду тот факт, что в 38 он был всего лишь на год моложе, чем был его папа, когда умер. У этого возраста всегда было болезненное значение для Майкла: «Я чувствовал себя оправданным в том, что был обеспокоен этим порогом моей жизни, начиная с 11 лет - «Ну вот, я здесь».
Еще одна долгая и вдумчивая пауза, прежде чем Майкл продолжает: «В некотором смысле, мой прогноз излечения показал насколько сильна во мне вина выжившего. Я сказал себе: «Что ж, у папы был настоящий рак».
Есть что-то знакомое в этом сыновьем комплексе неполноценности. Сразу приходит на ум пилотный эпизод «Клиент всегда мертв», в котором Дэвид Фишер должен подготовить к погребению тело отца. Рядом с Дэвидом появляется призрак папы с брюзжащим отеческим выпадом: «О, нет! Ты бальзамируешь меня?»
Майкл, который живет на Манхэттене с кошкой и собакой испытал подобные виды психологического общения с отцом.
«Даже в тот момент, когда мне поставили диагноз - я почувствовал связь с отцом. Думаю, что такие подсказки я искал всю жизнь. Я никогда не был больше воодушевлен, чем когда услышал, как бы жутко это не звучало, что я двигаюсь как мой отец».
В декабре, например, Майкл пел «Лазаря» на Colbert Show и когда закончил номер - отступил назад и махнул рукой в сторону группы. Впоследствии, его мать сказала, что в тот момент он был вылитый отец.
«И это было отрадно. В некотором смысле, это дает мне ощущение того, что я не одинок, - говорит Майкл. – Чувство, что во мне живет близкий человек – хорошее чувство».
Его горе могло послужить причиной того, что он решил стать актером?
«Я думаю, что это решение стало спасательным кругом для меня в тот момент, - отвечает Майкл. - Потребность убежать от проблем, осознать многие вещи и противостоять скорби, вероятно, косвенно была укреплена этой травмой».
Большая часть карьеры Холла, тем не менее, построена на травмированных героях, поэтому ожидаемо, что его страница на IMDb «забрызгана с кровью».
«У меня нет кошмаров о бальзамировании людей или убийстве людей или о моей родной планете..., - говорит Майкл, ссылаясь на «Клиент всегда мертв», «Декстера» и «Лазаря» соответственно, - но когда большая часть вашей духовной, физической и эмоциональной энергии посвящена реальному моделированию фантазии - это затрагивает вас в некотором роде. Я хочу сказать, что это сложная вещь - играть персонаж в течение долгого времени. Поначалу чувствуешь, что это терапевтическая штука. Начинаешь обрабатывать почву, чтобы она не стала бесплодной. Но через некоторое время, появляется такое чувство, что ты взращиваешь дурные привычки. То есть, да, было приятно разобраться с моими проблемами нерешительного человека, но через некоторое время я был готов прекратить играть Дэвида Фишера, знаешь ли? Также было здорово исследовать глубину борьбы с моим собственным смыслом реальности, но через некоторое время я был готов прекратить играть Декстера».
Майкл как-то сказал, что только тайны дают ему ощущение подлинности своего существования. Это довольно серьезное заявление, но когда я напоминаю об этом, в его глазах вспыхивает игривость.
«Ну, у нас всегда есть один секретик, не так ли? – он указывает на меня: «У тебя наверняка есть! Я всегда стараюсь иметь тайну. Это может быть что угодно: например, я ношу женское нижнее белье или - я убил всю свою семью!»
Трусики и убийство – дурашливо и ужасающе – это действительно сочетается с Майклом С. Холлом. Смерть придет за каждым из нас, даже за человеком со звезды, поэтому давайте наденем красные туфли и будем танцевать пока можем (намек на песню Дэвида Боуи «Let’s Dance» и клип, в котором несколько раз эффектно появляются красные женские туфли, намекая на текст из песни — «Надень красные туфли и станцуй блюз» - прим. переводчика).
По материалам theguardian.com
