В новом сериале «Игра теней» от создателя «Моста» Монса Морлинда речь идет о Берлине, охваченном хаосом в первый год после Второй мировой войны, и об американском детективе, который помогает наладить работу в одном из полицейских участков. Американского вице-консула Тома Франклина сыграл обладатель «Золотого глобуса» Майкл С. Холл. Актер встретился с КиноПоиском во Франции еще до нового локдауна и рассказал о том, почему предпочитает сериалы фильмам, о своей музыкальной карьере и, конечно же, о том, почему решил вернуться к роли Декстера через семь лет после окончания сериала.

— «Игра теней» отличается от тех исторических фильмов и сериалов о Второй мировой войне, которые мы уже видели. Вы хорошо представляли историю послевоенного Берлина, когда присоединились к актерскому составу сериала?

— У меня были довольно смутные представления о том, как выглядел Берлин после окончания войны. Я знал, что существуют несколько соперничающих групп внутри союзников, знал о положении русских и немцев. В сценарии есть фраза, что война не была закончена — она просто трансформировалась. Мне показалось интересным, как сценаристы написали сценарий-фьюжен — поместили вымышленных персонажей в реальные события, которые происходили в середине прошлого века.

— У вашего персонажа Тома Франклина есть что-то общее с Декстером или с вашими героями из «Клиент всегда мертв» и «Безопасности»?

— Не уверен, что у них много общего. Разве что они все на одно лицо! Очень похожи внешне! (Смеется.) На самом деле Том Франклин принадлежит к привилегированным слоям общества и рос в достатке. Его взросление пришлось на годы Великой депрессии, но это еще не значит, что он страдал от невзгод того времени. Он находится в эпицентре военных действий, но при этом максимально дистанцирован от происходящих событий. Мне кажется, что он очень интересный персонаж. У него есть связи с военными и политиками. Его моральные и нравственные принципы сомнительны, а порой зловещи и откровенно неверны, но он говорит себе, что его поведение и его поступки оправданы той или иной ситуацией. Думаю, в какой-то степени мы все так делаем — находим оправдание себе, считаем, что нами движут добрые намерения.

— Еще во время «Декстера» вы говорили в своих интервью о том, что человеческий мозг порой не может отличить реальные поступки от симуляции. Вы все еще придерживаетесь этого мнения?

— Я до сих пор верю, что если ты проводишь довольно много времени с персонажем, вживаешься в роль, погружаешься все глубже и глубже в его мир, то, конечно же, какая-то часть тебя начинает верить, что все это реальный, аутентичный жизненный опыт. Я не сумасшедший. Не думаю. Но может быть? (Смеется.)

— Вы чувствуете себя в какой-то мере ответственным за популярность сериалов? Ведь благодаря тому же «Декстеру» в свое время интерес к ним начал расти, да и вы всегда делали в своей карьере ставку на сериалы, а не на кино.

— Признаюсь честно, я шел туда, где была работа. Только сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, как удивительно то, что я снялся и в «Клиент всегда мертв», и в «Декстере». Мне всегда интересно браться за новые вещи, которые опережают свое время, но это не было моей миссией. Мне просто повезло оказаться на телевидении и оседлать волну именно в тот момент, когда сериалы начали набирать популярность.

— История не точная наука. Когда вы снимаетесь в таких проектах, как «Игра теней», то не боитесь, что показанные события не очень-то достоверны?

— Я знаю, что Монс Морлинд много и усердно работал над созданием персонажей, которых нам довелось сыграть, и прописал их максимально правдоподобно. Да, когда играешь историческую фигуру из прошлого, всегда испытываешь груз ответственности за эту роль. И когда играешь вымышленного персонажа, но жившего в реальных условиях, это чувство тоже сохраняется. Справиться со страхами помогает то, что у нас есть огромное количество информации о конкретной эпохе, это сильно помогает. А вообще элемент страха в работе — это хороший знак, он необходим во всем, что вы делаете.

— Говоря об актерских страхах: вас вообще можно чем-либо напугать как актера? Ведь вы работали с самим Дэвидом Боуи над его постановкой «Лазарь»!

— Я знаю! После того как мне пришлось спеть перед ним, какие у меня могут быть страхи? Мне больше некого и нечего бояться!

— В последние годы вы все больше и больше посвящаете себя музыкальной карьере — поете в группе Princess Goes to the Butterfly Museum.

— Для меня музыка — возможность по-новому спровоцировать творческий импульс. Когда создаешь музыку, появляется чувство собственности, чего нет, когда снимаешься в кино или играешь в театре. Перед началом эпидемии мы давали много живых концертов, но потом коронавирус перекрыл всем кислород, а для нас это была единственная возможность разделить с публикой что-то только свое. Обычно когда я играю в театре, то делюсь со зрителями чужим трудом. Да, конечно, у актера есть собственная манера исполнения, но музыканту не надо играть по чужому сценарию. Я продолжу заниматься и актерством, и музыкой, потому что, стоит мне ненадолго оставить одно ради другого, тут же хочется снова к этому вернуться. И, думаю, именно такие перерывы и позволяют мне больше ценить и то и другое.

— Ну, и напоследок не могу не спросить о «Декстере». В финале ваш герой отправляется в своеобразную самоизоляцию, через которую каждому пришлось пройти в этом году. И именно в 2020-м вы объявляете, что возвращаетесь к этой роли. Совпадение?

— Меня и раньше спрашивали о том, вернусь ли я к «Декстеру», потому что верили, что это возможно. Так и оказалось. По-моему, такой большой перерыв сделает возвращение Декстера еще интереснее. Мы закончили сериал на ноте, которая многим пришлась не по душе, он словно остался незавершенным. У меня ощущение, что я обязан отдать должное своему персонажу, сделать это для всех, кто любил сериал, и для самого себя. Мне надо разобраться в том, что, черт возьми, произошло с этим парнем. Именно поэтому я никогда не закрывал дверь в этот проект и надеялся, что вместе со сценаристами мы сможем найти стоящую историю, которую расскажем зрителям. Мне кажется, теперь она у нас есть.